Александр Невский
 

11.5. Расколдовывание с помощью государства

Ирония истории видится в том факте, что некоторые усилия Советского государства, приложенные к тому, чтобы поддержать почитание Александра Невского и укрепить память о нем на новых основаниях, внесли свой вклад и в подрыв советского патриотического образа героя. В 1958 г. Президиум Академии наук СССР одобрил исследовательский проект, целью которого было выяснить, где именно состоялось Ледовое побоище 1242 г.1. Нетерпимым было признано такое положение вещей, при котором не имелось ни одной археологической находки, относящейся к этой «судьбоносной битве»2. Кроме того, необходимо было привести к некоему удовлетворительному заключению дискуссии о месте битвы, начавшиеся еще в XIX в. и разгоревшиеся вновь в 1950-е гг.3. Академия наук предоставила в помощь историку Т.Н. Караеву группу исследователей, состоявшую из историков-медиевистов, археологов и филологов, и снабдила его дорогостоящими средствами (исследовательские суда, вертолет, специально обученный водолаз и пр.). В 1958—1960 гг. и в последующие годы Караев и его коллеги провели археологические раскопки и подводные исследования на Чудском озере и создали научные труды по истории водных путей древнего Новгорода, об изменении линии берега Чудского озера и климате этого региона в XIII столетии. Результаты экспедиции были опубликованы в специальном сборнике статей в 1966 г.4. Сравнительно с затратами результаты предприятия оказались достаточно скромными. Раскопки в береговой части и на дне Чудского озера не дали никаких археологических находок, которые можно было бы соотнести с битвой 1242 г. Только с помощью анализа письменных источников и сравнения с историческими географическими картами, изображавшими береговую линию Чудского озера, Караев смог прийти к выводу, что весьма вероятным местом битвы является участок восточного берега Чудского озера вблизи мыса Сиговец5. Но однозначного материального доказательства этого тезиса он представить не смог.

Отчет Караева о проведенном исследовании не стал вкладом в создание фундамента советского патриотического образа Александра Невского, на что, по-видимому, рассчитывала Академия наук. Сборник статей 1966 г. следует рассматривать скорее как веху в критическом по отношению к мифу научном дискурсе о средневековом герое. Ханс-Хайнрих Нольте справедливо называет «сенсационной» опубликованную в этом издании статью трех авторов — Бегунова, Клейненберга и Шаскольского — о письменных источниках битвы на льду Чудского озера6. Впервые за всю долгую историю памяти об Александре Невском три историка представили в своей работе все собранные (немецко- и русскоязычные) тексты, которые сообщают о сражении 1242 г. Одновременно они подвергают критическому разбору обширную вторичную литературу. Жестко критикуют авторы публикации своих советских коллег. Они сожалеют, что «за прошедшую четверть века лишь очень немногие авторы, писавшие о Ледовом побоище, занимались не ...пересказом одних и тех же фактов, а научным исследованием данного события»7. В особенности беспощадно они критикуют А.И. Козаченко. Основатель советского патриотического дискурса об Александре Невском оказался ответственным за то, что «много ошибок и неточностей, повторявшихся многократно самыми различными авторами» прочно утвердилось в литературе8. Ошибки Козаченко «показывают, как важно для исследования исторической битвы на Чудском озере провести основательный источниковедческий анализ и какой вред и для исследователей, и для популяристов приносит легкомысленное отношение к источникам». Особенно четко это видно на ошибочных интерпретациях Жития Александра9. Многие советские авторы (включая Козаченко и Пашуто) интерпретировали литературные домыслы как реальные факты10.

Написанная Бегуновым, Клейненбергом и Шаскольским статья не была единичным явлением. Эта работа, скорее, знаменовала собой ренессанс критического пересмотра истории памяти об Александре Невском, начало которого в 1913 г. связывается с именем В.И. Мансикки, а продолжение в 1930-е гг. — с именем М.Н. Тихомирова11. В этой области особенную активность развил ленинградский историк Юрий Константинович Бегунов, регулярно публиковавший начиная с 1959 г. научные статьи об отдельных эпохах и документах, связанных с историей памяти об Александре Невском. В 1970 г. он даже назвал истории, относящиеся к герою, «мифом»12. При этом Бегунов в своих работах имел дело только с дореволюционной историей памяти об Александре Невском; советской эпохи он касался лишь в небольшой степени. Другие важные работы в 1960—1970-е гг. были написаны А.И. Роговым и Л.M. Рошалем13. В 1970 г. Рошаль отважился на критику центрального произведения советского культа Александра Невского — исторического фильма авторского дуэта Павленко — Эйзенштейна 1938 г. Рошаль упрекает авторов сценария в том, что, создавая концепцию исторического повествования, они позволили злободневным политическим идеям вторгнуться в историю. В качестве примера он называет план Александра дать бой Тевтонскому ордену на его собственной территории, не поступившись «ни пядью своей земли» (эп. 9.5). Эта тактика, пишет Рошаль, соответствовала скорее стратегическим соображениям руководства Красной армии в 1938 г., чем исторической реальности XIII в. Критика Рошаля была весьма значимой. Его нападки прямо относились к одной из принципиальных проблем советского патриотического исторического дискурса — проникновению актуальной политической идеологии в исторический нарратив.

Умеренный тон критических высказываний Бегунова, Клейненберга, Шаскольского, Рогова, Рошаля и др. не оказал заметного воздействия на официальную советскую культуру памяти14. Это сопротивление патриотического дискурса научной критике можно объяснить тем, что героическая отечественная история использовалась и привлекалась для внутреннего укрепления и легитимации советской системы15. Обобщая, можно сказать, что в этой сфере в Советском Союзе шестидесятых годов наблюдается параллельное существование «функциональной памяти» и «памяти-хранилища» (по А. Ассман)16. Взору того, кто изучает советский дискурс послевоенного времени об Александре Невском, предстает расколотая картина. С одной стороны находится доминирующий патриотический дискурс об этом герое, в котором об Александре вспоминают как о гениальном полководце и победителе врагов с Запада. Этот нарратив как составная часть был включен в более обширное повествование о мы-группе советского народа. Он, напоминая о героических делах собственных предков, был выражением готовности решительно защищать СССР от любой агрессии со стороны «империалистического лагеря». На другой стороне располагается научный дискурс, который был воспринят в ограниченном объеме, хотя и бытовал в узком кругу профессиональных историков.

Трудно сказать, соответствовал ли этот опирающийся на историческую критику источника способ повествования собственно концепту коллективной идентичности. Если и соответствовал, то он являлся частью дискурса о коллективной идентичности, ориентированного на идеалы просвещения, человеческий разум, свободу индивидуума и отказ от государственного попечительства17. В исследованных здесь текстах об Александре Невском и его истории памяти все же не удалось найти указаний, позволяющих сделать вывод о включенности научного дискурса в общее повествование демократического (советского или российского) гражданского общества. Несмотря на это, кажется сомнительным, что Александр Невский вообще годится на роль фигуры, с которой мог бы идентифицироваться демократический дискурс сопротивления. Его образ был и остался символом власти. В самиздате он вызывал нападки как пример государственного «великодержавного шовинизма»18.

Найти позитивные, формирующие идентичность элементы в биографии Александра Невского могла лишь русская эмиграция, которая почитала его как православного святого. Так, основанный в ФРГ в 1945 г., а с 1951 г. нелегально распространявшийся в СССР политический журнал «Посев», соотносивший себя с традицией Белого движения, выбрал в качестве девиза цитату из Жития Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде»19.

Примечания

1. Предложение восходило к идее, высказанной членами военно-исторического отделения ленинградского Дома ученых Академии наук в 1955—1956 гг. См. об этом: Караев Т.Н. К вопросу о месте Ледового побоища 1242 г. // Ледовое побоище 1242 г. С. 17. Впервые предложение об экспедиции такого рода было подано в 1939 г. сотрудниками ленинградского Военно-исторического музея. См.: Экспедиция ЭПРОНА на месте Ледового побоища // Правда. 1939. 29 янв. (РГАЛИ. Ф. 1923. Оп. 1. Ед. хр. 484. Л. 49).

2. Караев. К вопросу о месте Ледового побоища 1242 г. С. 27.

3. К дискуссии о месте битвы см., напр.: Трусман Б.Ю. О месте Ледового побоища в 1242 г. // Журнал Министерства народного просвещения за 1884 г. Январь. С. 44—46; Бунин А. О месте битвы русских с немцами, бывшей 5 апреля 1242 года на льду Чудского озера // Труды X археологического съезда в Риге. М., 1899. Т. 1. С. 214—219; Тихомиров М.Н. О месте Ледового побоища // Известия Академии наук СССР. Серия философия. 1950. Т. 7. № 1. С. 88—91 (перепечатка: Он же. Древняя Русь. М., 1975. С. 368—374); Паклар Е.К. Где произошло Ледовое побоище? // Исторические записки. 1951. Т. 37. С. 304—316.

4. Ледовое побоище 1242 г., особ.: Караев. Ледовое побоище и его трактовка // Там же. С. 145—166. Еще раньше появились первые результаты исследований, опубликованные отдельными статьями: Караев. Новые данные, разъясняющие указания о месте Ледового побоища // Труды отдела древнерусской литературы. 1958. Т. 14. С. 154—158; Он же. Новые данные о месте Ледового побоища 1242 года // Военно-исторический журнал. 1959. 3; Он же. Новые данные о месте Ледового побоища // История СССР. 1963. № 6. С. 57 и далее; Ангарский М.С. К вопросу о поисках места Ледового побоища // Военно-исторический журнал. 1960. № 6. С. 110—118. После 1966 г. Караев опубликовал ряд научно-популярных книг о своей экспедиции, напр.: К Вороньему камню. Л., 1967; Путем Александра Невского. М., 1970; Загадка Чудского озера. М., 1976 (совместно с A.C. Потресовым).

5. Караев. Ледовое побоище и его трактовка. С. 150—151.

6. Бегунов, Клейненберг, Шаскольский. Письменные источники о Ледовом побоище.

7. Там же. С 171.

8. Там же. С. 170.

9. Там же. С. 171, сноска 5.

10. «Многие авторы принимали за реальные факты литературные домыслы и украшательство, имеющиеся в тексте Жития Александра Невского» (Там же. С. 173). Слепая вера многих исследователей в дословный текст источников могла бы привести даже к тому, что описываемые в житии чудеса принимались за чистую монету: «Очень часто исследователи обращались к литературному произведению — Житию Александра Невского, считая его свидетельства абсолютно достоверными... Такое безграничное и слепое доверие историка к своему источнику может неожиданно привести его к признанию достоверности „чудес"» (Там же. С. 174—175). Критика легковерности советских историков в отношении «исторического ядра» рассказов о чудесах в житиях содержится также в появившейся в том же году работе Я.С. Лурье «Критика источника и вероятность известия» (Культура Древней Руси. М., 1966). См.: Лурье. Ордынское иго и Александр Невский. С. 127, сноска 66. Лурье счел неудовлетворительными некоторые рассуждения И.П. Шаскольского, например его утверждение, что в случае с фигурой Пелгусия из Жития речь шла об исторической личности (Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 154). В.Т. Пашуто реагировал на упреки Лурье в реплике: К спорам о достоверности Жития // История СССР. 1974. № 6. С. 208—209.

11. М.Н. Тихомиров в своей работе «Издевка над историей» (о сценарии «Русь») подверг критическому разбору сценарий к фильму «Русь / Александр Невский» (См. об этом: гл. 9.4). Бегунов, Клейненберг, Шаскольский указывают на с. 175 также на статью Тихомирова «Сражение на Неве» (см.: Военно-исторический журнал. 1940. № 7), в которой ученый, среди прочего установил, что данные Жития Александра не содержат никаких свидетельств о его действительной наружности. Но и после этого многие исследователи «все еще продолжают слепо верить в буквальную достоверность известий литературного Жития».

12. См. также: Бегунов. Житие Александра Невского в составе Новгородской 1-й и Софийской 1-й летописей; Он же. К вопросу об изучении Жития Александра Невского; Он же. Житие Александра Невского в стан-, ковой живописи начала XVII века; Он же. Александр Невский: Человек и миф; Он же. Древнерусские традиции в произведениях первой четверти. XVIII в. об Александре Невском; Он же. Древнее изображение Александра Невского; Князь Александр Невский и его эпоха / Ред. Бегунов, Кирпичников (зд. различные статьи Бегунова); Он же. Александр Невский. Жизнь и деяния святого и благоверного великого князя. М., 2003. В последней монографии Бегунов обобщает результаты своих исследований истории памяти об Александре Невском (С. 175—191) и одновременно вносит свой вклад в историю памяти об этом святом (С. 17—175).

13. Рогов. Александр Невский и борьба русского народа; Рошаль. Некоторые проблемы историзма. См. также работу С.И. Колотиловой об упоминании Александра в источниках XIII столетия: Колотилова С.И. Русские источники XIII века об Александре Невском.

14. См. также: Nolte. Drang nach Osten. S. 232. Примечательно, например, что тезис о расстановке «русского» войска в битве на льду Чудского озера в форме «открытой буквы V» смог устоять в советском патриотическом дискурсе в качестве центральной мифемы, несмотря на научную критику. Караев в своем отчете об экспедиции за 1966 г. недвусмысленно утверждает, что ни один исторический источник не сообщает о расстановке русского войска («Ни тот, ни другой источник не сообщает нам, в каком боевом порядке выступило русское войско»). Караев. Ледовое побоище и его трактовка. С. 162. Тем не менее Караев не исключает, что конная дружина была расположена на одном из флангов.

15. См., напр.: Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 722ff.; Iggers, Schulz. Geschichtswissenschaft. Sp. 946.

16. См.: Assmann A. Gedächtnis, Erinnerung. S. 36—37. (Об отличиях между «функциональной памятью» и «памятью-хранилищем» см. гл. 1.2.) Ассман указывает на то, что историческая наука, представляющая «память-хранилище», редко оставляет за собой последнее слово в споре с функциональной памятью.

17. Нольте полагает, что Шаскольский и его ученики руководствовались целью подтолкнуть просветительский процесс в историческом дискурсе. См.: Nolte. Drang nach Osten. S. 230.

18. Ibid. S. 232. Нольте ссылается на книгу Роя Медведева: Sowjetbürger in Opposition. Plädoyer für eine sozialistische Demokratie («Советский гражданин в оппозиции. В защиту социалистической демократии») (Hamburg, 1973).

19. Эта цитата, которая украшает шапку на первой странице журнала «Посев. Общественно-политический журнал» (что выборочно проверено по годовым подшивкам томов 24 (1968); 25 (1969); 31 (1975); 38 (1982)), взята из речи Александра, которую он перед битвой на Неве, согласно Житию, произнес перед своей дружиной. См.: Повесть. С. 191. В 1992 г. редакция «Посева» переместилась в Москву, где журнал и сегодня выходит под тем же традиционным девизом.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика