Александр Невский
 

1. Галицко-Волынское летописание

Галицко-Волынское летописание отличается светской направленностью при описании событий, литературным изяществом и в какой-то степени духом рыцарства, присущего некоторым его летописцам. Находясь на юго-западе Древнерусского государства, имея границы и связи с государствами западного мира (Венгрия, Польша, Чехия, германские княжества), оно постепенно становилось частью этого западного мира, усваивая многие культурные веяния того времени.

История Галицко-Волынского летописания изучена достаточно полно, ему посвятили свои работы многие исследователи, среди которых следует выделить А.А. Шахматова, М.Д. Приселкова, А.С. Орлова, Л.В. Черепнина, Д.С. Лихачева, А.И. Генсьорского, Н.Ф. Котляра.

Основным источником для характеристики этого летописания является Ипатьевская летопись. Она дошла до нас в семи списках, из которых наиболее важными являются два: Ипатьевский (БАН, 16.4.4, первая четверть XV в.) и Хлебниковский (РНБ, F. IV. 230, XVI в.). Условно текст Ипатьевской летописи делится на три части: 1) от начала до 1118 г. — ПВЛ третьей редакции, 2) от 1119 г. до 1200 г. — киевская летопись, 3) от 1201 г. до 1292 г. — Галицко-Волынская летопись.

Существует одна отличительная особенность этого летописания, судя по Хлебниковскому списку, сохранившему текст в большей первозданности — погодное изложение событий в данной летописи отсутствовало (в Ипатьевском списке погодная сетка событий восстановлена, но сделано это было в Новгороде в начале XV в.).

Ведение первых летописных записей в Галицко-Волынской Руси М.Д. Приселков относит к концу XI в. В описании событий 1097 г. он видит руку одного из местных уроженцев (княжеская борьба между русскими князьями, ослепление князя Василька). Автором описания княжеской борьбы (под 1097 г. изложены без указания на даты события 1098 г., 1099 г., 1100 г.) был тезка князя Василька поп Василий, о чем он сам сообщил в летописи. Все исследователи отмечают высокое литературное мастерство, присущее попу Василию. Вот как характеризовал его творчество М.Д. Приселков, глубокий знаток русских летописей: «Все, кто читал его описание ослепления Василька, должны согласиться, что по реализму, идеальной простоте изложения, по захватывающему драматизму всего рассказа в целом наш автор не имеет соперников среди современных ему писателей не только русских, но и европейских. Описание ослепления Василька можно смело назвать памятником мировой литературы XII в.» (Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. СПб., 1996. Приложение. С. 287).

Вполне вероятно, что такое блестящее начало галицко-волынского летописания и определило его дальнейшую судьбу — являть собой высокую литературу.

Следующий этап истории связан с серией галицких известий, которые появляются во второй части Ипатьевской летописи с 1147 г.

Самый значительный период в развитии галицко-волынского летописания приходится на XIII в., когда отдельные записи оформляются в летописи, дошедшие до нас в виде летописных сводов. Этот период представлен последней частью Ипатьевской летописи, поэтому третью часть памятника иногда называют Галицко-Волынской летописью. На основе анализа данного текста, который осложняется отсутствием параллельных текстов, исследователи в общих чертах восстановили историю летописания этого периода.

Галицко-Волынская летопись, охватывающая события 1201—1292 гг., создавалась в несколько этапов. В литературе существуют разные варианты объяснения ее создания. Некоторые исследователи делят текст летописи на две части (первая — галицкая летопись с 1201 г. по 1265 г., вторая — Волынская летопись с 1266 г. по 1282 г.). А.И. Генсьорский предполагает пять этапов ее создания (до 1234 г., до 1265/66 г., до 1285 г., до 1289 г., до 1292 г.). Не все этапы истории летописания XIII в. имеют равную степень обоснованности. Бесспорными, основанными на проверенных приемах анализа текста, являются два этапа летописной работы. Первый приходится на 1265—1266 г., где, согласно наблюдению А.С. Орлова, прекращается заимствование из дополнительных источников (хроника Малалы, Александрия, хроника Амартола). Другой этап летописной работы был завершен в 6793 (1285) г., летописная статья здесь имеет традиционное для древнерусской письменности указание на окончание работы в виде слова «агиос», которое тождественно в данном случае более часто встречающемуся слову «аминь». В Хлебниковском списке Ипатьевской летописи конец этой летописной статьи имеет следующее завершение: «...а свои полонъ отполони, и тако возвратися во свояси с честью великою, хваля и славя въ Троици Отца и Сына и Святаго Духа и въ вся вѣки агиос» (ПСРЛ. Т. 2. М., 1998. Стб. 896, прим. 50).

Галицко-Волынская летопись, что видно из ее названия, содержит в себе галицкую летопись (1201—1265 гг.) и Волынскую (1266—1292 гг.). Перенос центра летописания из одной части княжества в другую связан с общеполитическими событиями того времени.

Характерной особенностью Галицко-Волынской летописи является отсутствие в тексте погодной сетки, традиционной для всех остальных русских летописей. Галицкий летописец принципиально отказался от погодного описания событий, о чем он посчитал необходимым сообщить читателям. Под 6762 (1254) г. в небольшом отступлении он пишет: «Хронографу же нужа есть писати все, и вся бывшая, овогда же писати в передняя, овогда же воступати в задняя. Чьтый мудрый разумѣетъ. Число же лѣтомъ здѣ не писахомъ, в задняя впишемь по Антивохыйскымь соромъ, алумъпиядамъ грьцкыми же численицами, римьскы же висикостомь, якоже Евьсѣвий и Памьфилъво иннии хронографи списаша от Адама до Хрѣстоса. Вся же лѣта спишемь, рощетъше во задьнья». Учитывая специфику данного отступления и его несколько тяжеловатый слог, привожу перевод его на современный русский язык: «Хронографу приходится описывать всех и все происходящее, иногда забегать вперед, иногда отступать назад. Мудрый, читая, поймет. Число годов мы здесь не писали, потом впишем — по антиохийскому счету сирийцев, по олимпиадам — греческим исчислениям, по римским високосам, как Евсевий Памфил и другие летописцы написали, от Адама до Христа. А года все напишем после, рассчитав» (Памятники литературы Древней Руси. XIII век. М., 198Ь С. 324—325. Перевод О.П. Лихачевой). Это рассуждение о всемирной хронологии галицкий летописец заимствовал из Хроники Иоанна Малалы, которая, как об этом уже упоминалось, была одним из его дополнительных источников. Таким образом, в своем протографе (и это сохранил Хлебниковский список) галицкая летопись не имела погодной сетки, так как она мешала автору вести свободный рассказ, требующий при описании иногда забегать вперед или обращаться к давно прошедшим событиям.

Необычность подобного изложения событий была столь очевидной для русского человека, что когда эта летопись оказалась на севере Руси, то один из новгородских летописцев решил исправить этот, по его мнению, недостаток и вставить погодную сетку в летопись. Сделал он это крайне неудачно, внеся путаницу в хронологию описываемых событий, с которой исследователи пробовали неоднократно разобраться и не всегда при этом результативно. О том, что даты новгородским летописцем были расставлены приблизительно, говорит следующий факт. Киевская летопись, предшествующая галицкой, оканчивалась на 1200 г., поэтому новгородский летописец первое известие галицкой летописи обозначил 1201 г., что оказалось явно ошибочным. 1201 г. он датировал смерть князя Романа Галицкого, но дата смерти этого князя по другим источникам известна точно — 19 июня 1205 г. Вопрос о том, какими соображениями руководствовался новгородский летописец при расстановке дат в галицкой летописи, является спорным. Один из последних и наиболее удачных вариантов объяснения был дан выпускницей исторического факультета Петербургского университета О.В. Романовой. По ее достаточно аргументированному предположению, большинство дат в летописи расставлялось приблизительно на основе формального признака, а именно — в соответствии с киноварными буквами текста.

Другим ярким отличием Галицко-Волынской летописи от других памятников раннего русского летописания является ее светский характер. Традиционно авторами русских летописей выступали представители черного и белого духовенства, а галицкие летописцы были светскими людьми. Одним из них был дружинник из окружения князя Даниила. Светский летописец видит мир в несколько ином ракурсе, чем летописец монах, его интересуют другие детали быта. Отсюда в галицкой летописи такие яркие описания внешнего облика князей и воинов, особое внимание автор обращает на вооружение, на доспехи, на воинскую упряжь боевых коней. Вот как описывает летописец дружинник встречу князя Даниила с венгерским королем под 6760 (1252) г.: «Самъ (Даниил) же ѣха подлѣ короля, по обычаю руску. Бѣ бо конь под нимь дивлению подобенъ, и сѣдло от злата жьжена, и стрѣлы и сабля златомъ украшена иными хитростьми, якоже дивитися, кожюхъ же оловира грѣцького и круживы златыми плоскоми ошитъ, и сапози зеленого хъза шити золотомъ. Немцем же зрящимъ, много дивящимся» (Там же. С. 320).

Галицко-Волынские летописцы довели до совершенства жанр литературного портрета, возникший в древнерусской литературе в XI в., у истоков которого стоял Нестор. Вот один из созданных ими портретов князя Владимира Васильковича: «Сий же благовѣрный князь Володимѣрь возрастомь бѣ высокъ, плечима великъ, лицемь красенъ, волосы имѣя желты кудрявы, бороду стригый, рукы же имъя красны и ногы, рѣчь же бяшеть в немь толъста, и устна исподняя добела. Глаголаше ясно от книтъ, зане бысть философъ великъ. И ловечь хитръ хороборъ. Кротокъ, смиренъ, незлобивъ, правдивъ, не мьздоимѣць, не лживъ, татьбы ненавидяше, питья же не пи от возраста своего...» (Там же. С. 408).

Галицко-Волынское летописание с полным правом можно определить как княжеское летописание, где описание действий правящего князя было главной задачей летописца. Из княжеского архива летописец брал различные документы и использовал их в своей работе. Враги князя — бояре — имеют, в основном, отрицательную характеристику летописца. Например, вот как описывается один из бояр — Жирослав под 6734 (1226) г.: «Бѣ бо лукавый льстѣць нареченъ, и всихъ стропотливее, и ложь пламянъ, всеименитый отцемь добрымъ. Убожьство возбраняше злобу его, лъжею питашеся языкъ его, но мудростию возложаше вѣру на лжюу, красяшеся лестью паче вѣнца, лжеименѣць, зане прелщаше не токмо чюжихъ, но и своихъ возлюбленых, имея ради ложь». В переводе на современный русский язык это выглядит следующим образом: «Он слыл лукавым обманщиком, самым лживым из всех, пламенем лжи, известен был всем из-за знатности отца своего. Бедность препятствовала козням его, ложью питался его язык, но он хитростью придавал достоверность обману и радовался лжи больше, чем венцу; лицемер, он обманывал не только чужих, но и своих друзей, лживый ради добычи» (Там же. С. 262—263).

М.Д. Приселков предположил, что на последнем этапе истории Галицко-Волынской летописи ее составитель имел одну цель — обоснование прав преемственности галицкого князя Юрия Львовича на пребывание митрополичьей кафедры в его княжестве, а не в Суздальской Руси.

Галицко-Волынская летопись единогласно признается шедевром древнерусской литературы. Многие исторические факты, сообщаемые ей, уникальны. Не только русские и украинцы, но и поляки, чехи, венгры, литовцы, белорусы находят в этой летописи разнообразную информацию об истории своих земель.

Издания

Памятники литературы Древней Руси: XIII век. М., 1981. С. 236—425; ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. М., 1998.

Литература

Фирсов Н.Н. Содержание и характеристика Галицко-Волынской летописи. Казань, 1891; Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938. Главы 4—5; Орлов А. С. К вопросу об Ипатьевской летописи / ИОРЯС. Л., 1926. Т. 31. С. 93—126; Орлов А.С. О Галицко-Волынском летописании / ТОДРЛ. Т. 5. 1947. С. 15—24; Черепнин Л.В. Летописец Даниила Галицкого // Исторические записки. 1941. Т. 12. С. 228—253; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 176—267; Пашу то В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950; Еремин И.П. Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 98—131, 164—184; Генсьорский А.И. Галицько-Волинський літопис (процес складання, редакцоі і редактори). Киів, 1958; Приселков М.Д. Летописание Западной Украины и Белоруссии / Приложение к его книге — История русского летописания XI—XV вв. СПб., 1996. С. 283—294; Котляр Н.Ф. Галицко-Волынская летопись (источники, структура, жанровые и идейные особенности) // Сб. Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1995 г. М., 1997. С. 80—165.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика