Александр Невский
 

XLII. Плоды победы

Едва ль не в один день явились два течца во Владимир, явились с разных сторон и с разными вестями.

Первым прискакал течец из Новгорода с доброй вестью: побитые Миндовгом и русским полком рыцари алкают мира, прислали посольство на Городище. Посадник и наместник Дмитрий, которому только что девять лет минуло, звали великого князя: «… Приезжай ряд с латинянами чинить, дабы победе нашей славное окончание утвердить».

Второй посланец, уже знакомый Каир-Бек, явился из Орды.

— Хан Берке зовет тебя, князь.

А за щедрый подарок разъяснил:

— Шибко сердится на тебя хан. Шибко, Александр.

Александр и без него знал — не на пир зовут, может, на смерть даже. А потому решил съездить сначала в Новгород, нельзя было упускать плоды победы.

Орда подождет. Семь бед — один ответ. Но Каир-бек не хотел ждать, грозился один воротиться, если великий князь немедленно не отправится с ним.

Ну, с Каир-беком Александр знал как управиться. Назначил ему за каждый день просрочки по золотому и спокойно выехал в Новгород.

Получив возможность озолотиться, Каир-Бек сказал на прощанье:

— Я твой друг, князь. Можешь ездить сколько хочешь. Каир-бек друга хоть до лета ждать будет.

— Ох, и бестия ты, Каир-бек, — усмехнулся князь. — Гдe ж я столько золота возьму.

Но тот не обиделся, напротив, захохотал раскатисто:

— Бестия — друг, тоже ладно, князь.

На Городище с особым нетерпением встретил его сын Дмитрий. Захлебываясь от радости и гордости, он рассказывал отцу о своем первом походе и рати, рассказывал так, словно отец никогда не бывал в бою.

Александр, вполне понимая душевное состояние отрока, слушал внимательно, не перебивая даже подробные разъяснения, как надо стрелять из пороков, какие закладывать камни, как лезть на стену крепости и, наконец, как поражать врага.

— Вот так мы взяли на щит злокозненный Дерпт, — закончил свой рассказ Дмитрий.

— Ну что ж, молодец, сын, — похвалил его Александр. — Ты счастливее меня. Мне впервые довелось ратоборствовать в четырнадцать лет, тебе же в девять. Молодец! Я рад за тебя.

Конечно, он догадывался, как мог «ратоборствовать» отрок, но для него важно было, что княжич все видел, все понял и усвоил урок накрепко. Поэтому, встретившись с посадником, Александр Ярославич после приветствий и поздравлений сказал:

— А за сына спасибо, Михаил Федорович. Наставил ты его славно. — И, улыбнувшись, добавил: — Хоть ныне полк ему давай.

— Не деву растим, но мужа, — отвечал спокойно посадник. — И князя для дел грядущих. А Новгород издревле в добрых князьях нуждался.

— Не в добрых, Михаил Федорович но сильных, — поправил Александр Ярославич.

— Все едино. Добрый молодец слаб не бывает. Намек посадника на то, что Дмитрию грядет стол новгородский был приятен великому князю. Кто ж не печется о чаде своем.

И хотя поход был не совсем удачен — встреча с Миндовгом русского полка не состоялась из-за опоздания последнего — плоды победы были налицо в Новгород явились послы Немецкой, Любецкой и Готской земель. Явились просить мира.

Каково же было удивление Александра Ярославича когда он узнал в немце, возглавлявшем посольство, Карла Шиворда. Того самого Шиворда, с кем двадцать лет назад после Ледовой рати заключал мир «нафечно». Годы мало изменили его, поседела лишь голова, да малость в теле подусох.

И опять, как и в прошлый раз, Шиворд жарко восклицал:

— Дофольно лить крофь наша матка, надо строиль мир князь!

— Конечно, навечно? — не удержался Александр от ехидною вопроса, воспользовавшись паузой в речи посла.

От Шиворда не ускользнул насмешливый тон князя но он сделал вид, что не заметил насмешки, отвечал торжественно:

— Софершенный истина молфишь, князь. Мир, мир нафечно.

И далее во время переговоров, сколь ни пытался Александр подловить немца на шутку, он не поддавался словно это и не ему говорилось.

Лишь после, вечером когда сели вместе за трапезу да выпили по чарке-другой за «фечный мир», Карл Шиворд стал плакаться русскому князю:

— Ах. Александр Ярослафич, разфе я не понимайт сфой глупы фид. Фсе понимай. Но кто я, Карл Шифорд? Маленький пешка. Мой дело гофоритъ. Уфы, гофорить токмо. И тогда, дафно, и ныне я искренне ферил и ферю — нам только мир нужен. Меч тебе и нам несет горе и слезы, а мир — здорофый торговля и процфетаний.

— Не обижайся, Карл, — утешал Александр посла, подливая ему меда. — Но мне тоже несладко лишь говорить о мире, а меж тем мечи ковать.

— Ферно, ферно, Ярослафич, молфишь, — соглашался Шиворд. — Я лучше других знайт, сколь ты прифержен миру, но я не есть гроссмейстер Ордена, я фсего лишь посол. Мне сказали — прифези мир, и я его прифезу.

Великий князь спешил, и поэтому договорная грамота — «Докончанье» — была очень скоро составлена и подписана присутствующими.

«Я, князь Александр, и сын мой Дмитрий с посадником Михаилом, и с тысяцким Жирославом, и со всеми новгородцами докончахом мир с послом немецким Шивордом, и с любецким послом Тидриком, и с гоцким послом Олостеном, и со всем латынским языком…» — так начиналась договорная грамота, в которой были подробно изложены условия мира.

«Докончанье» широко открывало пути для обоюдной торговли, брало под защиту купцов всех сторон, их товары, дворы, определяло размеры пошлины.

«Докончанье» вводило в силу старый немецко-латинско-готский договор с Новгородом, заключенный еще во времена Всеволода Большое Гнездо — деда Александрова.

«… А се старая наша Правда и грамота, на чем целовали отцы ваши и наши крест. А иной грамоты у нас нетути, ни тайной, ни явной. На том и крест целуем».

Так заканчивалось «Докончанье», и далее шли печати и подписи всех сторон, оговоренных в нем. Полную силу оно должно было приобрести после утверждения вече. Но Александр Ярославич не стал ждать и уже на следующий день собрался в дорогу.

Было и еще одно дело срочное у великого князя: давно приспела пора постригов третьему сыну, Андрею, но и это откладывалось до возвращения Александра Ярославича из Орды.

— Ворочусь, постригу обоих, — сказал он, поднимая к лицу младшенького Даниила и целуя его в розовую щечку. — Что отворачиваешься? А? Усы не нравятся…

Опустил его на пол и с нежностью смотрел, как заковылял сынишка вдоль лавки, придерживаясь за край. В сердце кольнуло: «Увижу ль еще?» И тут же изгнал непрошеную мысль: «Увижу. Али впервой хана уговаривать. Уговорю и ныне. Одарю пощедрее, никуда не денется. Смилуется».

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика