Александр Невский
 

Глава 14. «Холопство» московской знати

В Средневековой Руси, со времен Древнерусского государства вплоть до эпохи Петра I, существовали люди, находившиеся в полной собственности господ, говоря в категориях современной науки — рабы. Для их обозначения использовался главным образом термин холоп.1 Холопы могли выполнять земледельческие работы, могли быть домашними слугами, нередко составляли вооруженную свиту знатного человека, могли занимать и административные должности в княжеском или боярском хозяйстве. Но всех их объединяло одно — они были бесправны с юридической точки зрения. За совершенные холопами правонарушения и преступления отвечали не они сами, а их господа, холопы не могли выступать в суде (за исключением особо оговоренных ситуаций), жизнь и имущество холопа были полностью во власти господина. Убийство господином своего холопа порицалось как грех перед Богом, но не считалось преступлением — «душегубством».2

В то же время с конца XV века, с княжения Ивана III, распространяется примечательное явление. Представители знати Московского государства — вначале бояре, а затем вообще все служилые люди в обращениях к государю — великому князю, позже царю — именуют себя его «холопами». То есть холопами называют себя люди, положение которых, конечно же, реально было очень далеким от положения настоящих холопов. При этом примечательно, что представители других слоев населения в обращениях к государю холопами себя не именуют. Крестьяне называли себя в челобитных на государево имя «сиротами твоими», а духовенство — «богомольцами твоими». Получается, что знать в XVI—XVII веках определяла себя самым приниженным образом! Положение изменилось при Петре I, который в 1702 году отменил все прежние обращения: отныне все подданные, независимо от сословного статуса, должны были называть себя в обращениях на высочайшее имя «рабами» его Величества. Это правило было отменено лишь при Екатерине II.

Интерпретация этих фактов кажется вроде бы очевидной. Самодержавная, деспотическая власть подавляла всех, и даже знать по отношению к самодержцу была бесправна, как рабы. Крестьяне фактически были рабами своих господ, а сами эти господа — рабами царя! Вот оно, «извечное холопство» русского народа, рабская душа его... Сразу вспоминаются слова Чернышевского, затем повторенные Лениным, о «жалкой нации, нации рабов», в которой «снизу и доверху все сплошь рабы», слова Чехова о «выдавливании из себя раба». Правда, названные авторы имели в виду Россию XIX и (Ленин) начала XX века, но ведь истоки явно ведут в Средневековье и ярче всего проявляются в этом самоуничижении знати, которая сама себя именует «холопами» государя! Эффектная фраза Ленина (из статьи «О национальной гордости великороссов»): «Никто не повинен в том, ежели он родился рабом; но раб, не только чуждающийся стремлений к собственной свободе, но оправдывающий и прославляющий свое рабство — такой раб есть достойный законного негодования, презрения и омерзения холуй и хам» — это, конечно, о его современниках, но разве не подходит она к русскому боярину конца XV века, пресмыкающемуся перед великим князем, пишущему ему — «холоп твой имярек челом бьет»?

Некоторое сомнение может возникнуть, правда, если обратить внимание на уже отмеченный выше факт — что крестьяне, т. е. люди, намного более близкие по своему положению (особенно экономическому) к холопам, в челобитных на государево имя «холопами» не именовались, а называли себя куда менее уничижительно — «сироты». Получается, что вотчинники и помещики, т. е. господа крестьян, по отношению к государю — рабы, а зависимые от них люди — нет... Но в целом изложенная интерпретация самоименования представителей знати Московского государства «холопами» государя выглядит логичной. И она присутствует в той или иной мере во многих работах — исследовательских и научно-популярных.

Однако, если обратиться к историческим источникам, картина окажется совсем не такой простой. Начнем с самого, пожалуй, красноречивого примера.

В 1523 году крымский хан Саадет-Гирей, только что вступивший на престол, прислал письмо великому князю московскому Василию III. Говоря в нем о своих отношениях с соседями, правитель Крыма писал: «И как салтан Сюлеймен Шаг — таков у меня брат есть, так же и астороканской Усейн-царь — то мне брат же, а и в Казани Саип-Гирей царь — и то мне родной брат, и с ыную сторону казатцкой царь — то мне брат же, а Агыш князь — мой слуга, а с сю сторону черкасы и Тюмени — мои же, а король — холоп мой, а волохи — и то мои нутники и стадники» (выделено мной. — А.Г.). В этом перечне как «братья», т. е. равные по статусу крымскому хану правители, определены турецкий султан Сулейман Великолепный, астраханский, казанский и казахский ханы (в русском переводе — «цари»). Подчеркнуто более низкое, зависимое положение ногайского князя (мурзы) Агыша, северокавказских черкесов и татар, а также волохов (предков молдаван). «Король» же, упомянутый в письме, — т. е. Сигизмунд I Старый, король польский и великий князь литовский, назван «холопом» Саадет-Гирея!

Исследователи, приводя данный текст, комментируют его как «несомненное бахвальство», «явно неправдоподобную картину». Однако что здесь неправдоподобно? В именовании соседних правителей «братьями» ничего необычного нет (казанский хан Сахиб-Гирей назван «родным братом» тоже в соответствии с реальностью — он таковым Саадет-Гирею и приходился). Указание на зависимость от крымского хана части ногаев и населения Предкавказья также не противоречит действительности: своих ханов у этих народов не было, и правитель Крымского ханства, считавшегося главным наследником былой Орды, часто признавался ими номинальным сюзереном. Определение в качестве «нутников и стадников», т. е. торговцев скотом и пастухов хана молдаван не тянет более чем на незначительное преувеличение, поскольку они зависели от турецкого султана — покровителя Саадет-Гирея. Таким образом, неправдоподобным бахвальством кажется именно и только определение короля Сигизмунда как «холопа» (русский термин здесь является переводом тюркского кул — раб). Действительно, назвать короля холопом — ну не хулиганство ли?..

Но в том-то и дело, что признать этот случай единичным проявлением какой-то нелепой дерзости хана Саадет-Гирея невозможно. Оказывается, что именований знатных людей, в том числе правителей государств, «холопами» в источниках конца XV — начала XVI века немало.

Во-первых, так именовали себя в обращениях к крымскому хану крымские вельможи, а также те ногайские князья, которые признавали свою зависимость от Крыма. Во-вторых, так нередко называли... Ивана III — того самого правителя, по отношению к которому его собственные бояре начали именовать себя «холопами»! Кто называл таким образом великого князя московского? Это делали в политической переписке между собой его враги — хан Большой Орды, сын Ахмата, Ших-Ахмет (а также его главный вельможа Тевекель) и великий князь литовский Александр Казимирович. «Холопом» Иван III в их посланиях называется по отношению к ханам Большой Орды — Ших-Ахмету и его отцу Ахмату. Причем в одном послании 1502 года, отправленном Тевекелем Александру, утверждается, что Иван сам предложил Ших-Ахмету — «ратай (т. е. пахарь. — А.Г.) и холоп его буду» (об этом факте мы еще вспомним ниже). Что это, просто злобная брань в адрес политического противника? Нет, поскольку «холопом» своим Ших-Ахмет называл в письме к Александру Казимировичу и бывшего тверского князя Михаила Борисовича, жившего в Литве и являвшегося в обстановке конфликта Москвы с Великим княжеством Литовским и Большой Ордой на рубеже XV—XVI веков потенциальным союзником хана. Кроме того, есть и другие факты именования высокопоставленных лиц «холопами». Афанасий Никитин в своем «Хожении за три моря» (конец 1460 — начало 1470-х годов) дважды называет «холопами» видных индийских вельмож: в одном случае по отношению к султану Мухаммеду-Шаху III, в другом — по отношению к его великому везиру. В 1483 году правитель Грузии Александр в письме к Ивану III именует себя «холопом» московского великого князя («менший твой холоп Александр челом бью»).

Суммируя изложенные данные, можно констатировать три вещи. Во-первых, определение знатных лиц как «холопов» тех или иных правителей широко бытовало за пределами Руси, в других странах Восточной Европы: в Орде, Литве, Грузии.3

Это значит, что оно не может восходить к внутрирусским социальным реалиям, не может быть уподоблением отношений правителя и знати отношениям господ и их рабов. Невозможно ведь предположить, что в столь разных по своим языкам и культуре государствах дружно бросились бы переносить на отношения между знатными людьми, правителями государств понятие, использующееся на Руси в сфере отношений рабов и их владельцев. Во-вторых, термин «холоп» использовался в межгосударственных отношениях: он обозначал зависимого правителя, «вассала». В-третьих, правителями, по отношению к которым другие носители власти определяли себя как «холопов», были по преимуществу ханы — по-русски «цари».

Но примеры именования знатных людей «холопами» уходят в гораздо более ранние времена, чем конец XV века. Сохранился подробный рассказ о споре, произошедшим в Орде в 1432 году между московскими князьями — Василием II Васильевичем и его дядей Юрием Дмитриевичем: они спорили перед ханом Улуг-Мухаммедом о том, кому должно принадлежать великое княжение. Согласно летописному тексту боярин Василия И.Д. Всеволожский обратился к хану со льстивой речью и начал ее так: «Государь водный царь, ослободи молвити слово мне, холопу великого князя».

Еще более ранние примеры находим в Галицко-Волынской летописи — памятнике второй половины XIII века. В 1245 году князь Даниил Романович, владевший на тот момент Волынью и Галичиной, вынужден был поехать к Батыю, чтобы, признав зависимость от него, получить подтверждение своих владельческих прав. Рассказав об этом визите, летописец горестно восклицал: «О злее зла честь татарьская! Данилови Романовичю князю бывшу велику, обладавшу Русскою землею, Кыевом и Володимером (Владимиром-Волынским. — А.Г.) и Галичем со братом си, инеми странами, ньне седить на колену и холопом называеться (вариант — называет и), и дани хотять, живота не чаеть, и грозы приходять». Эмоциональный характер данного отрывка может создать впечатление, что здесь холоп является метафорой — «унизился, как холоп». Но по прямому смыслу текста речь идет о наименовании Даниила «холопом», после чего следует отнюдь не метафорическое «дани хотят». Если правильно чтение «называеться», то Даниил сам назвал себя «холопом» хана, если «называет и» (т. е. называет его, «и» здесь — не союз, а местоимение «он» в родительном падеже) — то его поименовал своим холопом Батый.

В рассказе той же летописи о походе монгольского полководца Бурундая в 1259 году на Польшу через галицко-волынские земли подробно описан эпизод, происшедший под городом Холмом, принадлежавшим Даниилу Романовичу. Сам Даниил при приближении татар уехал в Польшу, а с войском Бурундая вынужден был пойти его брат Василько. Гарнизон и жители Холма затворились в городе. Бурундай, увидев, что Холм хорошо укреплен, послал Василька уговорить горожан сдаться. Он отправил с Васильком трех татар и толмача, знавшего русский язык. Василько из-под городской стены стал кричать: «Костянтине холопе, и ты, другии холопе Лука Иванковичю! Се город брата моего и мои, передаитеся!» При этом он применил хитрость — бросал вниз заранее заготовленные камешки, подавая знак, чтобы горожане не сдавались, а готовились защищаться. Один из тех, к кому князь обращался, Константин, понял знак и с притворным гневом погнал Василька от города. Татары передали Бурундаю содержание диалога, и тот ушел из-под Холма, отправившись в Польшу. Лица, к которым обращался Василько Романович, — наместники Даниила в Холме. Холм был резиденцией Даниила, и его наместниками вряд ли могли быть люди холопского звания; про одного из них, Луку Иванковича, это можно утверждать со стопроцентной уверенностью, поскольку холоп не мог называться по отчеству; другой, Константин, по мнению ряда исследователей, отождествляется с одним из князей рязанского дома, пришедшим на службу к Романовичам. Почему же эти люди названы были Васильком «холопами»?

Здесь следует обратить внимание, что и речь Василька, и другой приведенный выше эпизод с именованием знатного человека «холопом» князя — речь боярина Ивана Всеволожского перед ханом в 1432 году — были рассчитаны на восприятие со стороны ордынцев. Если вспомнить, что большинство определений знатных людей как холопов в конце XV — начале XVI века (и именование «холопом» под 1245 год Даниила Романовича) имеют в виду лиц, зависимых от ханов, становится ясным, что перед нами намеренное подражание терминологии, выражающей в Орде политическую зависимость. «Холоп» — это всего лишь перевод принятых в государствах — наследниках империи Чингисхана терминов, обозначающих людей, зависимых непосредственно от ханов.

Исходным здесь было монгольское слово «богол» — дословно «раб». Известно, что во времена Чингисхана оно применялось для обозначения политической зависимости. Человеку относительно незнатному имя ханского «богола» надо было заслужить — оно давалось за особые заслуги. Этим же наименованием определялись зависимые народы и — по отношению к монгольским ханам — их правители. Надо сказать, что эта терминология очень рано отразилась в древнерусских источниках — сразу же после первого столкновения с монголами в 1223 году, приведшего к поражению от них на реке Калке.

Тогда монгольский отряд во главе с Субудаем и Джебэ, выйдя через Закавказье в Северное Причерноморье, разгромил половцев. Половцы обратились за помощью к русским князьям. Монголы же прислали в Киев к князю Мстиславу Романовичу посольство с целью не допустить русско-половецкого объединения сил против них. Согласно изложению новгородского летописца послы заявили русским князьям, что пришли не на них, а «на холопы и на конюси свое на поганыя половче». Очевидно, монгольские послы поименовали половцев именно своими «боголами», зависимой общностью, а русские перевели это слово как «холопы».

Любопытно соотнести этот эпизод с событиями, происшедшими почти три века спустя. Зимой 1501—1502 годов. Московское государство находилось в состоянии войны с Великим княжеством Литовским, союзной ему Большой Ордой хана Ших-Ахмета, а вдобавок и с Ливонским Орденом. Союзник Ивана III — крымский хан Менгли-Гирей — большой активности пока не проявлял (позже, в мае-июне 1502 года, он пойдет на Большую Орду и нанесет ей решающее поражение). В этой ситуации Иван III направил в Большую Орду посольство во главе с ясельничим Давыдом Лихоревым. Цель посольства была попытаться оторвать Ших-Ахмета от союза с Литвой. Для этого Иван III соглашался (притворно, конечно) на признание своей зависимости от хана Большой Орды; туда была привезена (после 30-летнего перерыва!) дань. По словам второго человека в Большой Орде князя Тевекеля, зафиксированным в его письме великому князю литовскому Александру, Иван III обещал хану: «Ратай и холоп его буду». Вспомним: в 1223 году скотоводы-половцы были названы «холопами и пастухами». А в 1502 году правитель земледельческого народа называет себя «пахарем и холопом» хана. Перед нами явно «русские следы» одной и той же терминологии, обозначавшей в монгольской традиции зависимость земледельческих и скотоводческих обществ и их правителей от ханов.

По-видимому, вначале монгольским богол, а затем, по мере утверждения в Орде тюркоязычия, его тюркским эквивалентом кул определялись по отношению к ханам Орды в числе прочих зависимых правителей русские князья: летописный рассказ о поездке Даниила Романовича в 1245 году к Батыю донес сведения об одном из первых случаев такого определения, а именование Ивана III «холопом» хана Большой Орды в ордынско-литовской переписке конца XV—XVI века является запоздалым отголоском завершающего этапа зависимости русских князей от ордынских «царей».

Итак, исходное значение термина «холоп» по отношению к знатному лицу — «правитель, зависимый от хана», по-русски — «царя». Определение таким образом знатных людей по отношению к русским князьям следует признать подражанием ордынской терминологии.

Поэтому именование польского короля «холопом» в письме крымского хана в Москву 1523 года перестает выглядеть шокирующим. Как великий князь литовский, Сигизмунд I владел западными и южными русскими землями, которые и после своего перехода под литовскую власть в XIV веке продолжали, как говорилось в главе 13, платить дань Орде. Крымские ханы считали себя главными наследниками Орды и с 1460-х годов выдавали великим князьям литовским на эти земли ярлыки. В частности, Сигизмунд I, взойдя на престол, получил (в 1507 году) такой ярлык от отца Саадет-Гирея — Менгли-Гирея. Таким образом, во всяком случае с крымской точки зрения, король владел русскими землями по ханскому пожалованию, и поэтому являлся на них вассалом хана, т. е., по принятой в Орде и государствах — ее наследниках терминологии, «кулом», в переводе на русский — «холопом».

Но остается вопрос: почему в Московском государстве в конце XV века от единичных подражаний ордынской терминологии перешли к обязательному именованию знатным человеком себя в обращениях к правителю «холопом» государя?

Из дошедших до нас источников следует, что московские бояре начали последовательно определять себя по отношению к великому князю в качестве «холопов» между 1474 и 1489 годами. В 1474 году князь Даниил Холмский в крестоцеловальной записи на верность Ивану III называет себя «слугой» великого князя. За последующий 15-летний период документов с обращениями представителей знати к великому князю не сохранилось. А с 1489 года в различных источниках — посланиях Ивану III от его наместников в городах, от московских послов в иных государствах, в тех же крестоцеловальных записях — присутствует уже обращение «холоп твой». Итак, 1470-е или 1480-е годы — вот время утверждения этого обращения.

А это была эпоха, когда Иван III обрел независимость от ордынского «царя» (см. об этом главу 12) и сам начал претендовать на царское достоинство. Что означало в свете этих претензий московского государя именование лиц из его окружения «холопами»? Оно означало, что зависимые от Ивана знатные люди начинают именовать себя так, как было принято называть вассалов «царя»! Ни о каком уничижении не может быть и речи: называясь «холопами» великого князя, московские бояре подтверждали тем самым его новый, высший политический статус — независимого «царя».

Другое дело, что впоследствии, начиная с эпохи Ивана Грозного, совпадение определения служилых людей как «холопов» государя с наименованием людей несвободных способствовало развитию представлений о приниженном положении знати по отношению к правителю. Складывание системы крепостного права, после которого большинство рядового населения по своему юридическому положению стало много ближе к холопам, чем ранее, оказало, несомненно, серьезное воздействие на ментальность всех слоев населения. Но изначально определение знатными людьми себя в качестве «холопов» государя не имело целью уничижение знати. Оно было направлено в первую очередь на повышение статуса великого князя. А кроме того, как ни парадоксальным это может показаться, такое обращение к государю поднимало статус и самих представителей знати. Ведь кого прежде (да и в современных эпохе Ивана III государствах — наследниках Орды) именовали «холопами» ханов («царей»)? Князей. Следовательно, те, кто именовался «холопами» царя московского, тем самым приравнивались к князьям. Какое уж тут самоуничижение...

Подведем итог.

Именование представителями знати Московской Руси в конце XV—XVII веке себя в обращениях к государю его «холопами» восходит к ордынской практике, где монгольским термином «богол», а затем его тюркским эквивалентом «кул» назывались знатные лица, непосредственно зависимые от ханов. Русское «холоп» было в данном случае дословным переводом этих слов. Совпадение этого определения с древним русским наименованием рабов — не более чем любопытный факт истории взаимодействия языков. К уничижению знати обращение «холоп твой» не имело в период его появления никакого отношения.

Источники: Полное собрание русских летописей. Т. 2. М., 2001 (Ипатьевская летопись; Т. 25. М.—Л., 1949 (Московский летописный свод конца XV века); Хожение за три моря Афанасия Никитина. Л., 1986; Сборник Русского исторического общества. Т. 41. Спб., 1884; Т. 95. Спб., 1895; Lietuvos metrika (1427—1506). Kniga № 5. Vilnius, 1993.

Литература: Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973; Мункуев Н.Ц. Заметки о древних монголах // Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977; Горский А.А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 5, очерк 4.

Примечания

1. Слово «раб» в те времена было в основном книжным; в живой речи и в законодательных документах применялся термин «холоп».

2. Убийство чужого холопа рассматривалось как преступление, но потому, что оно наносило ущерб его господину, т. е. как преступление не против самого холопа, а против его владельца.

3. В Московском и Литовском государствах применялся при этом собственно термин «холоп», в государствах — наследниках Орды — его тюркский эквивалент «кул» (переводившийся в московской и литовской великокняжеских канцеляриях как «холоп»). Письмо грузинского правителя сохранилось только в русском переводе, поэтому неясно, какое слово стояло в оригинале (существует предположение, что он был написан по-гречески; тогда «холопу» должно было соответствовать греческое «дулос» — раб).

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика