Быстротечность времени
Началом Золотой Орды как независимого государства можно считать время, когда собранные на ее территории налоги перестали отсылаться в Каракорум, когда народы сжатые обручем государства перестали активно бороться против центральной власти и полностью подчинились ей, когда прекратилась борьба за эту власть внутри господствующей элиты. Это событие произошло в начале XIV в. (см. Федоров-Давыдов 1973, с. 80), а концом государства — смуту, или как называли ее на Руси — «великую замятию» 1360—80 гг., когда в ходе яростной борьбы за власть за 20 лет сменилось более 25 правителей (Сафаргалиев дает их перечень). «Они сменяли друг друга с такой калейдоскопической быстротой, что летописцы не успевали даже вносить их имена в свои летописные записи» (Сафаргалиев, с. 376).
Расцвет Золотой Орды пришелся по времени на кризис в Западной Европе. Как пишет Ле Гофф, «христианский мир на рубеже XIII—XIV вв. не просто остановился, но съежился... В 1284 г. обрушились своды собора в Бове, вознесенные на 48 метров. Готические мечты никогда уже выше не взбирались. Постройка соборов остановилась: в Нарбонне — в 1286 г., в Кельне — в 1322-м, Сиена же достигла предела своих возможностей в 1366 г. Началась девальвация монеты, ее порча... Итальянские банки, особенно флорентийские, стали жертвой катастрофических банкротств... симптомы кризиса проявились в наиболее хрупких секторах экономики: в текстильном производстве... строительстве, в денежной экономике...». Во всей полноте кризис разразился в XIV в., когда поразил жизненно важную сельскую экономику (Ле Гофф, с. 103, 104).
Взлет и падение Золотой Орды с точки зрения социоестественной истории, единицей измерения которой является век, произошло почти одномоментно, как прочерк метеорита на ночном небе. Взлет пришелся практически на время правления одного властителя — Узбек-хана (1312—1342). В связи с этим возникает вопрос: что из себя представляло это яркое для XIV в. явление и почему произошло падение довольно хорошо организованного государства, падение, которое не позволило в то время осуществиться консолидации этносов одного вмещающего ландшафта (впоследствии российского) в суперэтнос?
Остановимся на некоторых важных моментах, характеризующих феномен Золотой Орды. Косвенным, но весомым показателем силы и организованности государства, индикатором, которому придавал большое значение Макс Вебер, является его денежно-финансовая система. Вот что о ней пишет Герман Федоров-Давыдов (Федоров-Давыдов 1973, с. 80—81).
В 1310—11 гг. хан Токта провел денежную реформу, результатом которой стал единый и устойчивый по весу и курсу сарайский дирхем. Сарайский дирхем стал господствующей монетой не только в Золотой Орде, но и в сопредельных странах. Унификационная денежная реформа могла быть проведена только при концентрации больших запасов серебра в руках ханского монетного двора. Концентрация серебра в Сарае стала возможной после того, как изменилась система откупов налогов и прекратился отвоз в Монголию большей части дани с покоренных земель в конце XIII в.
Взяв в свои руки монетно-финансовую систему, правительство Золотой Орды в первой половине XIV в. заботилось о соответствии в монетах соотношения (рацио) серебра, меди и золота рыночным ценам на эти металлы. Это соответствие при широкой доступности дирхемов было необходимым условием для предельно простого осуществления безналичных расчетов на гигантских по протяженности торговых маршрутах от Европы до Китая и Индии.
Стабильность финансовой системы во все времена была мерилом мощи государства. Для Европы того времени «...чеканка монеты была признаком власти. Короче, деньги стали символом политической и социальной мощи в большей мере, нежели экономического могущества» (Ле Гофф, с. 234). Роль золотоордынского дирхема в евразийском пространстве в первой половине XIV в. была в сущности подобна той, какую сегодня в мире играет доллар США, и, как и сегодня, за спиной такой денежной единицы должно было стоять мощное, хорошо организованное государство.
Это государство в идеале должно было быть единым и унифицированным. Однако единство даже в эпоху наивысшего расцвета Золотой Орды в эпоху ханов Узбека и Джанибека, как утверждает Федоров-Давыдов, было относительным и «держалось на торговле, развитии ремесла и городов, бывших главной скрепляющей силой феодального государства. С городами были связаны и ханское правительство, и весь аппарат власти хана» (Федоров-Давыдов 1973, с. 162). В Золотой Орде, пишет ученый, «сохраняется определенный характерный симбиоз оседлости и кочевой стихии. В улусе Джучи этот симбиоз был в значительной мере механическим соединением степного мира и городского (выделено мною — Э.К.), державшимся главным образом на единстве центральной власти ханов, исходившей из степного компонента» (Федоров-Давыдов 1991, с. 100). Добавим к этому: за исключением двух Сараев и Солхата, остальные — около ста степных золотоордынских городов — были относительно небольшими торговыми центрами с ремеслом, призванным обслуживать в основном лишь ближайшую периферию. «Золотоордынские города, — подчеркивает Магомет Сафаргалиев, — в своем развитии были обязаны не столько ремеслу, сколько караванной торговле, получившей большое развитие в XIII и первой половине XIV в. Правящая феодальная аристократия, получавшая большие барыши от караванной торговли, поощряла ее» (Сафаргалиев, с. 357).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |